Три недели без Грегора в прыжках: полёт, ну, не то чтобы нормальный, но я справляюсь. Ловлю себя на мысли о том, что всё время, как смотрю прыжки — с 2006, чёрт возьми, года с переменным энтузиазмом — никогда не видела его отсутствующим больше этапа-другого подряд (сезон 2010/11, когда он надорвал себе связку на колене, не в счёт: в тот год я кроме Турне-то, где он вернулся дома, в Инсбруке, в Кубок мира, ничего особенно не смотрела). Никогда не было, и вот опять.

И, в принципе, прыжки-то без него существуют. Мир не рухнул, всадники Апокалипсиса не стучат копытами поблизости. Все приходят и все уходят, и мой мальчик — не исключение. Всё течёт, всё меняется. Без светло-ореховых глаз и смешного акцента, который я привыкла слышать в метре от себя раз в год, жить неприятно, но можно.

Может, если к следующему сезону, или к Лахти, или к Пьёнгчангу он вдруг решит вернуться и снова сверкнёт сутулыми плечами и ужасными воробьиными причёсками где-то в месте скопления прекрасных мужчин с лыжами, то в этом мире станет на одну счастливую девочку больше. Если нет — что ж, своё я отстрадала уже сейчас и к этому готова.

А вообще я обещала тогда, в день рождения, красивую-красивую фоточку не мальчика, но уже мужчины. Задолжала. Чтобы стало чуть легче, сделаю это сейчас.